26-летняя Александра Мягкова и 18-летний Глеб Шумаев связывает свое будущее с Финляндией. Девушка переехала из Москвы в Йоэнсуу три месяца назад, но уже уверена в своем шаге.
– Я учусь на пекаря-кондитера и хочу найти здесь работу. Ностальгии нет, – говорит Александра.
Глеб Шумаев прожил в Финляндии большую часть своей жизни. Его родители переехали из Петрозаводска, когда ему было пять лет. Финляндия для него – это оплот надежности и свободы.
– Финляндия поддерживает своих граждан, и если можно в восемнадцатилетнем возрасте рассуждать о политике, то я скажу, что эта страна подходит мне, – уверяет молодой человек.
Хотя жизненный путь у них был очень разный, и Александра, и Глеб испытали на себе сложности вхождения в финское общество.
90 тысяч
Глеб закончил в Финляндии среднюю школу и сейчас учится в гимназии. Он бегло говорит по-фински и отлично ориентируется в особенностях финской жизни. Несмотря на это, часто он не ощущает себя частью этого общества.
– Кажется, что когда люди слышат имя Глеб, они сразу считают, что со мной будет сложнее разговаривать, чем с финном. Одного имени достаточно, чтобы меня заклеймить.
Александра начала изучать финский язык, еще когда жила в Москве. Пока что ей еще непросто дается разговор на финском, но с бытовыми ситуациями она справляется.
– Я стараюсь говорить, говорить и говорить. Мне кажется, очень важно знать финский.
По данным Статистического центра, на конец прошлого года в Финляндии проживало более 90 тысяч человек, чьи корни ведут в Россию или СССР. Хотя это число превышает население целого города Пори, в общественной жизни они зачастую остаются в стороне. По данным исследований, русскоязычные на рынке труда на практике становятся людьми второго сорта. Одно только русское имя затрудняет попадание на интервью.
Слон в посудной лавке
Профессор университета Восточной Финляндии Ольга Давыдова-Менге уже два десятилетия изучает миграцию и медиаповедение по обе стороны восточной границы. Она говорит, что коронакризис только усилил недоверие финнов по отношению к русскоязычному населению страны. Коронастатистика в России сейчас печальная, поэтому каждый говорящий на русском языке с легкостью рассматривается как разносчик заразы.
Второе столкновение происходит на почве воспоминаний и представлений о войне. По словам Давыдовой-Менге, в обеих странах национальная идентичность во многом строится на военной истории. День независимости отмечается как праздник сохранения независимости от внешних захватчиков, и картинка о русских как о врагах повторяется в умах финнов.
По ту сторону границы тоже распространяется представление о финнах как о врагах.
– В особенности в Республике Карелия сейчас поднимается вопрос о финской оккупации и финских концлагерях времен Второй мировой войны, – отмечает профессор.
По ее словам, в Финляндии русскоязычные оказались между двумя конкурирующими картинами мира. Они следят за российскими СМИ и соцсетями, мнения в которых строго контролируются российской властью. Давыдова-Менге говорит, что русскоязычные научились обходить опасные темы даже в разговорах друг с другом.
– Если в 2014 году во время крымского кризиса был один такой слон в посудной лавке, то теперь слонов стало много.
Впрочем, жизнь русскоязычных в Финляндии за последние 30 лет стала заметно легче. По словам Давыдовой-Менге, русский акцент уже не вызывает такого удивления, а в учебных заведениях и различных ведомствах стали учиться работать с русскоязычными студентами и клиентами.
