Жительница Хельсинки Лидия фон Кох-Хааксало (Lydia von Koch-Haaksalo) – ровесница века. Она родилась в далеком 1917 году в городе Мариехамн на Аландских островах в семье русского офицера российского Балтийского флота Константина фон Коха и финляндской русской Надежды Фурсеевой.
В ее жизни и жизни семьи фон Кох как в зеркале отразились все перипетии судьбы страны за прошедшие сто лет: и противоречивые первые годы независимости и довоенного становления нации и страны, и трагические военные годы, и полное оптимизма послевоенное время. Ее судьба – это также рассказ о том, насколько разными могли быть жизненные пути членов семьи, в которой говорили по-русски и ценили русскую культуру.
Лидия, несмотря на свой преклонный возраст и физические болячки (зрение и слух оставляют желать лучшего), живет одна в своей квартире и справляется в повседневной жизни с помощью родственников и соседей. Она сохранила ясность ума и увлекательно, с присущим ей чувством юмора, рассказывает о своих предках, о своем детстве и юности в довоенных Терийоках (именно так принято склонять название этого города в среде его бывших жителей), о трудных военных годах, которые принесли столько горя ее родным, и о счастливом послевоенном времени, которое прошло в трудах и заботах уже о собственной семье.
Наш рассказ о жизни Лидии основан на интервью с ней, а также на сведениях, взятых из семейной книги «Maaorjasta tsaarin upseeriksi», составленной братом Лидии Олегом фон Кохом, и из переписки с племянницей Лидии Хелкой Ахава.
Лидия – потомок обрусевших эстонцев, датчан и финляндских русских
Лидия-Беатриса Кох (Lydia-Beatrice Koch) родилась 17 июля 1917 года вторым ребенком в семье русского офицера российского Императорского флота Константина фон Коха и жительницы Хельсинки Надежды Кох (урожденной Фурсеевой).
Константин, родившийся в 1890 году в г. Проскуров (впосл. Хмельницкий) на Украине, провел свое детство и юность в русской культурной среде и воспитывался в русских и православных культурных традициях. Его отец, полковник Леопольд Кох, был эстонцем, уроженцем острова Сааремаа, входившего то же время в состав Ливонской губернии Российской империи.
Род Кохов берет свое начало из курессаарских эстонских крепостных, обретших свободу от немецких помещиков в 1805 году. В дальнейшем многие из них посвятили себя службе в царской армии, как и отец Константина.
Во время службы в гусарском полку на Украине Леопольд познакомился с девушкой Юлией, дочерью обрусевшего датчанина Карла Залертца и Екатерины Демьяненковой, дочери генерала и помещика Афанасия Демьяненкова. У Леопольда и Юлии родилось четверо детей, одним из которых как раз был отец Лидии, Константин.
После детства, проведенного на Украине, Константин поступил в кадетский корпус в Санкт-Петербурге и окончил Морской корпус в 1912 году. В том же году начался «финский период» в жизни Константина: по словам Лидии, отец был отличником курса и мог сам выбрать, куда ему отправиться служить. Константин выбрал Финляндию, и так он за несколько лет до начала Первой мировой войны оказался в Гельсиингфорсе.
Здесь же он вскоре познакомился со своей будущей женой, с девушкой с русским именем и фамилией, Надеждой Фурсеевой. Надежда работала в Первом Российском Страховом обществе, и, как гласит семейная легенда, молодые познакомились на приеме у жены директора страховой компании.
– Надежда облила себя чаем, чем привлекла внимание остальных присутствовавших, в том числе вежливого Константина. Он проводил Надежду домой, и после этого молодые стали встречаться. Так продолжалось до 1914 года, когда они поженились. Надежда после рассказывала, что Константин влюбился в нее с первого взгляда и тут же решил, что они будут парой. Этот союз и сохранялся на протяжении шестидесяти одного года, до 1975 года, когда Константин похоронил свою любимую жену, – пишет в семейной книге брат Лидии Олег.
Мать Лидии, Надежда Александровна Фурсеева (Nadezda Aleksanderintytär Fursejeff) происходит из семьи финляндских русских. Она родилась в 1893 году в Тампере в семье кузнеца Александра Григорьевича Фурсеева и его жены Александры Вильгельмины Роман. Позже семья Фурсеевых переехала в Гельсингфорс, где глава семейства работал прорабом на военном судостроительном заводе в Катаянокка.
У Константина и Надежды родилось 10 детей: Юлия (Julia, 1915), Лидия (Lydia, 1917), Игорь (Igor, 1918), Юдит (Judith, 1920), Кирилл (Cyril, 1922), Вера (Wera, 1924), Йоанна (Joanna, 1926), Юрий (Yrjö, 1928), Олег (Oleg, 1930) и Марк (Mark, 1942). До сих пор в живых остаются Лидия (100 лет), Вера (93 года) и Yrjö (89 лет). Марк умер при родах, а жизнь троих унесла война: Игоря, Кирилла и Юдит.
Мировая война и русские революции круто изменили жизнь русско-финской семьи
Великие потрясения, которые начались в 1914 году с началом Первой мировой войны и продолжились в 1917 году, когда сначала был свергнут царь, а потом власть захватили большевики, и Финляндия стала независимой страной, не обошли стороной и семью Кохов.
Во время Первой мировой войны Константин служил адъютантом адмирала и командиром миноносца, а после Февральской революции его по собственному заявлению перевели на Аландские острова, где он служил начальником отдела связи Балтийского флота. Как раз в этот период, летом 1917 года, в столице Аландских островов Мариенхамне на свет появился второй ребенок в семье, наша собеседница Лидия-Беатриса.
Нетрудно себе представить, какое это было трудное время для царских офицеров и их семей в охваченной беспорядками стране! К тому же Константин как раз в это время стал посещать религиозные собрания евангелического толка, участие в которых было строго запрещено для офицеров и православных. После того, как Константин пришел к вере, он более не считал возможной дальнейшую службу в армии и написал рапорт об увольнении по собственному желанию. Его освободили от службы в армии в апреле 1918 года на основании соответствующего указа Совета народных комиссаров, изданного в начале того же года.
Так семья Кохов, с двумя малыми детьми на руках, осталась ни с чем в стране, которая недавно объявила независимость и теперь была полна решимости порвать со всем русским. Особенно резки настроения были сразу после окончания гражданской войны летом 1918 года, когда на всех русских смотрели как на пособников «красных», невзирая на их политические убеждения.
На пике антирусской кампании правительство Финляндии издало указ о депортации из страны всех бывших подданных Российской империи. Для семьи Кохов, однако, дали отсрочку из-за беременности жены: Надежда ждала третьего ребенка, и отсрочка действовала до момента родов. Проблема заключалась именно в статусе отца семейства, Константина. Надежда же с рождения была подданной Великого княжества Финляндского.
Спасением для семьи в этой сложной ситуации оказался неожиданный поворот истории, а именно то, что Украина с помощью Германии объявила независимость, и Константин на основании места своего рождения получил гражданство этой новой страны как раз незадолго до срока истечения отсрочки, в октябре 1918 года. Третий ребенок в семье, Игорь, родился в ноябре 1918 года, и семья, спасаясь от голода, который к этому времени охватил страну, решила уехать в Эстонию, где жил пожилой отец Константина, полковник в отставке Леопольд Кох. Пока он был жив и получал положенную ему пенсию, семья хоть как-то сводила концы с концами, но после его смерти летом 1919 года семья бывшего русского офицера оказалась в большой нищете.
И только характер Надежды, энергичной, неунывающей и не поддающейся депрессии, помог семье выжить в этой трудной ситуации. Старшая дочь Юлия потом вспоминала:
– После того, как семья переехала в Таллинн, она поселилась в бывшем сарае для коз, практически непригодном для человеческого жилища. Но Надежду это не сломило, она собственными руками привела помещение в порядок и создала дом, который вызывал восхищение и удивление. Все это она делала, пока была беременна Юдит, Игорю было меньше двух лет, Лидии – три, а мне самой – еще не было и пяти. Ко всему прочему Надежда каждый день с кастрюлей на руках стояла в очереди за бесплатным супом в пункте раздачи пищи («потому что отец был гордый и не мог унизиться до этого», попрекала потом мужа Надежда, вспоминая то трудное время). Но справедливости ради надо сказать, что Константин был отцом «с большой буквы». Один из моих знакомых сказал, что, по его мнению, отец очень походил на Франциска Ассийского, - приводит Олег слова сестры в семейной книге.
В середине августа 1920 года семья решила вернуться в Финляндию, на этот раз в качестве беженцев. Единственным имуществом семьи были серебряные ложки, сделанные из серебряных галунов парадного мундира дедушки. Их везли спрятанными в пеленках Юдит.
В 1923 году Константину на основании Женевской конвенции был выдан временный вид на жительство, то есть Нансеновский паспорт, а в 1927 году семья получила гражданство Финляндии. До этого времени Константин жил под постоянной угрозой высылки.
Семья Кохов нашла поддержку у евангелической миссии и начала помогать эмигрантам из России
Константин, перешедший из православия в протестантскую церковь, находил поддержку у шведской евангелической организации Slaviska Missionen (впоследствии Ljus i Öster), занимающейся миссионерской и гуманитарной деятельностью среди славянских народов. С 1921 года Константин стал сам работать в этой организации и проповедовать Слово Божие среди русских эмигрантов. Поскольку особенно много эмигрантов из России в то время проживало на Карельском перешейке, Константина в 1924 году направили в Терийоки, где семья Кохов жила до начала Зимней войны в 1939 году.
Работа заключалась и в обслуживании духовных потребностей эмигрантов, и в оказании им материальной помощи, которая в большом количестве поступала из Швеции. Лидия хорошо помнит посылки с одеждой. Особенно ее впечатлило то, как аккуратно она была сложена. «Гуманитарку» раздавали не только нуждающимся из числа эмигрантов, но и бедным коренным жителям. Например, в школе могли сказать: «Сбегай к Кохам, они тебе дадут обувь». И «тетя Надежда» давала.
Во время войны Константин проповедовал среди советских военнопленных в чине армейского священника. Местом его работы был лагерь для военнопленных в Ханко. По словам внучки Константина, Хелки Ахава, финские органы госбезопасности, Государственная полиция Valpo, не вполне доверяла его лояльности и пыталась снять его с этой работы. Документы, обнаруженные старшей дочерью Юлией в архивах Valpo, показывают, что Константина подозревали в связях с американскими большевиками или в подобной нелояльности. Причиной для таких подозрений служило «слишком» человеческое отношение Константина к пленным. Лидия вспоминает, что отец забирал из лагеря нескольких пленных, сажал их в сарай, время от времени подходил к сараю и спрашивал, «вы еще там», и таким образом давал им возможность чуть-чуть отдохнуть и прийти в себя от лагерной жизни. Еще он, по словам Лидии, поил их настоем из трав, сделанным собственными руками.
Так или иначе, после войны Константин принял решение переехать в Данию, (семья при этом осталась в Финляндии), где он продолжил миссионерскую и гуманитарную работу среди беженцев из Восточной Европы. В 1949 году он был рукоположен в сан пастора лютеранской церкви Епископом Ноаком, и ему была поручена работа миссионера среди «славянских беженцев» из стран, оставшихся за «железным занавесом».
В 1956 году Константин совместно со своими шведскими и датскими соратниками основал миссионерскую организацию Nordiska östmission, которая существует по сей день. Сам Константин работал пастором и служил своим прихожанам в Дании на протяжении 28 лет, пока не вышел на пенсию в возрасте 85 лет в 1975 году. В тот же год он похоронил свою любимую жену Надежду и переехал жить к дочери Лидии в Оулу, где умер в возрасте 87 лет.
Из четырех братьев Кохов не только Константин прожил долгую и насыщенную событиями жизнь. Валерьян, который был на 8 лет старше Константина, после революции сложными путями эмигрировал в Канаду, и дожил до 102 лет! Следы двух остальных братьев, Бориса и Глеба, затерялись в жерновах Мировой войны и революции.
Счастливое детство или ощущение отчужденности в Терийоках?
Лидия фон Кох-Хааксало помнит свое детство в Терийоках как счастливое время. Дети учились в финской школе, где преподавали русский язык, на улице играли вместе с финскими детьми, в доме Кохов были «открытые двери», часто приходили гости, устраивались домашние концерты. Много трудились, в большой семье у каждого, даже у маленьких детей, были свои обязанности по дому.
Из развлечений Лидия помнит знаменитые «Терийокские пески» и море, но говорит, что они никогда не ходили на тот участок пляжа, где отдыхали туристы, а всегда пользовались «собственным пляжем» у дома. Море было мелким, и вода – чистая-чистая, вспоминает Лидия счастливые, солнечные дни своего детства.
Терийоки 20-х годов был кипящим жизнью многокультурным городом, в котором бок о бок жили финны, русские, эмигранты разных национальностей из Петербурга, лишившиеся всего дворяне и военные, сбежавшиеся по льду из Кронштадта после жестокого подавления мятежа в 1921 году.
Лидия помнит эмигрантов из России как образованных людей, умеющих играть на разных инструментах и знающих много языков. Были среди эмигрантов и представители рабочих профессий – сапожники, портнихи , но в основном эмигранты принадлежали бывшей элите общества. Из аристократов все говорили по-французски, и, по словам Лидии, местные жители брали у них уроки французского. Жили они на своих дачах, приобретенных еще до революции, но по мере того, как многие уезжали дальше на запад, дачи стали пустовать, и при них оставалась только семья дворника, обычно финская, которая поддерживала дом в порядке также в отсутствии хозяев.
Лидия помнит, что в ее семье уроки музыки давала некая Орлова, эмигрантка из России. Она учила детей Кохов игре на фортепиано и аккомпанировала местному хору, двойному квартету. У Лидии был второй альт, у матери Надежды – сопрано. Пел в хоре также ингерманландский композитор Мика Пиипаринен, а местный православный церковный хор «одолжил» двух басов. Лидия до сих пор с восхищением вспоминает красоту их голосов! Хор давал домашние концерты, но иногда Лидия с мамой дуэтом пела и на собраниях миссионерской организации.
Еще Лидия рассказывает, что по соседству жила вдова русского генерала, пропавшего без вести во время Первой мировой войны, венгерка по национальности. Она в прошлом была очень богата, о чем свидетельствовали серьги с огромными бриллиантами. Женщина любила говорить, что тот, кто закроет ей глаза после смерти, получит эти бриллианты. Даже у кошки был бриллиантовый ошейник! Однажды утром к Кохам зашла пожилая женщина Матрёна, которая утром и вечером приносила молоко, и сказала: «Она скончалась». Неизвестно, кому достались бриллианты венгерской эмигрантки, но Лидия думает, что не этой пожилой простой женщине. В любом случае соседи позаботились о ее последнем пути. Мать Лидии позвонила в полицию и позвала католических монашек для организации погребения по католическим обычаям.
В целом атмосфера в Финляндии в довоенные годы была не слишком благожелательной по отношению к людям, говорящим по-русски. Более того, иногда отношение было откровенно враждебным. Поэтому эмигранты зачастую закрывались в себе и избегали контактов с коренным населением.
Любопытно, что даже члены одной семьи по-разному ощущали себя в сложившейся ситуации. У нашей собеседницы, Лидии, второго по старшинству ребенка в семье, воспоминания вполне положительные. Она, по собственным словам, не помнит, чтобы к ее семье относились как-то плохо.
– Да, говорили про «рюсся» и про «таттари», но в нашей семье я такого не помню. Мы были как все. В классе было много русских, дети русских купцов и прочие.
Лидия говорит, что в школе по русскому языку у нее в аттестате всегда стояла «десятка», то есть высшая оценка, несмотря на то, что, по собственным словам, она даже не знала русского алфавита. Зато произношение было безупречным. Теперь Лидия уже не говорит по-русски, - не с кем, но, разумеется, понимает русскую речь.
Между тем у старшей сестры Лидии и младшего брата Олега было несколько другое восприятие ситуации. По словам племянницы Лидии Хелки Ахава, ее мать, старшая дочь Юлия, всю жизнь чувствовала себя посторонней. Также Олег в семейной книге пишет, что семья жила в полной изоляции от родственников отца, а дети, в особенности старшие, чувствовали, что они – чужие в этой стране. Улучшению репутации семьи не помогало то, что гордая Надежда, в совершенстве владевшая финским и даже местным, тамперским, диалектом, назло, в качестве своеобразного протеста, везде громко разговаривала на русском, передвигаясь по Терийоки со своей многочисленной детворой.
Олегу запомнился в качестве неприятного эпизода первый школьный день в конце 30-х годов, когда учитель попросил всех назваться. Олег ответил, четко произнеся свое имя «Alek», но учитель не понял. «Как же так, тут написано Oleg». По словам Олега, он старался объяснить учителю, что имя пишется Oleg, а произносится Alek. Учитель, однако, отнесся к подобному объяснению с большим недоверием.
Несмотря на все препятствия, которые приходилось преодолевать, или, возможно, благодаря им, дети семьи Кохов нашли свое место в финском обществе и принесли ему пользу, работая на разных должностях, создавая семьи и рожая детей.
Старшая Юлия закончила юридический факультет Хельсинкского университета и работала на госслужбе, в частности, на должности начальника отдела налоговой службы в г. Ямся. Она дожила почти до 100 лет.
Наша собеседница, Лидия, выучилась в Выборге на медсестру и работала во время войны в разных госпиталях, пока после войны не встретила своего будущего мужа, будущего генерала-лейтенанта финской армии Магнуса Хааксало. После замужества Лидия посвятила себя мужу и волонтерской работе. Особенно она любила работу в солдатском клубе.
Шестой ребенок в семье, Вера, которой сейчас 93 года, окончила педагогический факультет университета Ювяскюля и работала учителем. Она преподавала в школе, а позже повысила свою квалификацию и стала преподавать русский язык, в частности, в лицее Нилсия.
Йоанна тоже работала медсестрой. Юрий (Yrjö) выбрал профессию учителя, а младший Олег стал военным, дослужился до подполковника финской армии.
Все дети Константина и Надежды награждены многочисленными военными орденами и государственными наградами.
Семья Кохов трижды пожертвовала самым дорогим ради свободы и независимости Финляндии
Об Игоре, Юдит и Кирилле – особый разговор. Они отдали свою жизнь за свободу и независимость Финляндии в войне с Советским Союзом.
Игорь погиб в одном из самых жестоких сражений Зимней войны в Сумма в феврале 1940 году, не дожив до 22 лет. Юдит, которая служила в организации «Лотта», трагически погибла при разминировании Ханко после отступления Красной армии в 1943 году, а Кирилл, молодой офицер, пал смертью храбрых летом 1944 году, сдерживая наступление Красной Армии на Карельском перешейке.
– Игорь состоял в юношеском отряде Шюцкора в Выборге. Их не должны были отправлять на фронт, но в феврале 1940 года, когда ситуация на фронте резко ухудшилась, и существовала угроза прорыва, их все-таки решили отправить. Правда, условием было, что их нельзя ставить на передовую. У капитана была соответствующая записка в кармане гимнастерки, но, по трагическому стечению обстоятельств, он был ранен, записка вместе с ним отправилась в военный госпиталь, и ребят бросили в самое пекло сражения. Игорь пропал без вести, его тело осталось за линией фронта, поэтому командир писал отцу, что, возможно, Игорь жив и примкнул к другим финским частям. Но эта надежда оказалась тщетной. Игорь погиб. После войны однополчане рассказывали, что Игорь отступал последним, ограждая остальных огнем своего оружия, – рассказывает Лидия.
Также Кирилл проявил на войне храбрость. Летом 44-го года он командовал пулеметным взводом, когда на Карельском перешейке началось массированное наступление Красной армии. Советский танк, прорвавшийся к финским позициям, вызвал панику среди защитников, но Кирилл пополз к танку, чтобы его уничтожить. Бойца, однако, подкосила пулеметная очередь, выпущенная из танка. Незадолго до этого Кирилл в последний раз встретился со своей старшей сестрой Лидией, работавшей в то время медсестрой в военном госпитале.
– В мае 1944 года Кирилла ранило в руку и лопатку. Его отправили в госпиталь в Турку, но я, когда узнала об этом, обратилась к главврачу, чтобы его перевели в наш госпиталь в Виерумяки. Так он оказался у нас. Он был ходячим больным, он даже организовал для нас, медсестер, курс спортивного ориентирования. Однажды после ночной смены я пошла спать, но в тот момент он зашел ко мне и положил на табуретку тетрадь и подаренный отцом перстень-печатку. Говорит, зачем мне они, ты лучше их возьми и отвези домой. Я ему ответила, что ты же первым из нас дома побудешь, тебе же отпуск дадут после ранения, но он сказал, что нет, он домой не поедет, а прямиком на фронт, где к тому времени уже сложилась критическая ситуация. Когда он ехал на фронт, в Лаппеенранта началась бомбежка. Всем было велено покинуть поезд, и Кирилл отправился на местное кладбище, которое находилось рядом с железной дорогой. Там он случайно встретился со своей старшей сестрой Юлией, которая тоже пряталась от бомбежки. Юлия просила брата прислать хоть какую-то весточку с фронта, и родные успели получить открытку, в которой было написано: «Дышу, покуда хватает воздуха». Это была последняя весточка от него.
Война отняла у семьи Кохов и дочь и сестру, Юдит, которая трагически погибла в тылу в результате взрыва боевого снаряда. С началом Войны-продолжения Юдит пошла добровольцем в организацию «Лотта-Свярд», и когда ее отца Константина отправили армейским пастором в лагерь для военнопленных номер 7 в Ханко, также Юдит перевелась туда, и ее определили в армейскую канцелярию. Там же, в Ханко, она познакомилась с молодым офицером по имени Харальд Гран, который руководил работами по разминированию полуострова. Молодые поженились 14 июня 1943 года, а уже через три месяца случилась трагедия.
– Был воскресный день. Ее муж был командиром отряда, который разминировал Ханко после отхода советских войск. В тот день собирали металлолом в районе Твярминне недалеко от Ханко. Харальд нашел снаряд и сказал Юдит, чтобы она отошла на безопасное расстояние. Мол, сейчас обезврежу его. Недаром он был специалистом по этому делу, сапером. Он сел на пенёк, а снаряд упал с его рук. Осколок попал прямо в сердце Юдит. Мама долгое время хранила бюстгальтер Юдит с дырой от смертельного осколка.
К концу войны у матери Надежды было три креста скорби, почетных ордена, которые давали самому близкому родственнику погибшего на войне солдата. Еще одно горе она пережила, когда в 1942 году в возрасте 48 лет родила последнего, десятого ребенка, крещенного Марком, но не выжившего при родах.
Война лишила семью Кохов не только многих членов семьи, но и дома и малой родины в Терийоках, ведь эти территории после войны отошли к Советскому Союзу. Кохи оставили свой дом уже осенью 1939 года, когда в условиях нарастающей военной угрозы было принято решение об эвакуации мирного населения вглубь Финляндии. Лидия вспоминает, что снова пригодилась сноровка Надежды, которая сумела организовать транспорт для имущества семьи и даже сделать запасы в условиях всеобщего продовольственного дефицита.
Лидия, которая в то время училась в Выборге в медицинском училище, ничего не знала о судьбе своей семьи. Почта не поступала, звонки не проходили. Поэтому Лидия решила на свой страх и риск, с повязкой Красного Креста на рукаве, поехать в Терийоки, чтобы хоть что-то узнать. Когда она подошла к дому, она не поняла, почему у подножья электрического столба – куча соломы. Только потом она сообразила, что столб заминирован! Лидия зашла в дом, дверь была приоткрыта, помещение было еще теплым, но пустым. Лидия вернулась ни с чем в Выборг, а через два дня началась война.
Современному человеку не понять, как можно пережить такое горе и смириться с такой утратой, но 100-летняя Лидия словно не понимает, о чем говорит журналист, задавая такой вопрос.
– Так было у всех. Все прошли через это. Горе было не только у нас, – говорит она лаконично.
Труд и служение другим людям - секрет долголетия Лидии
Для поколения Лидии труд был наивысшей ценностью: человек отдавал себя другим, своей семье, обществу, а о себе не думал. Возможно, такое отношение к жизни, желание принести пользу другим, и позволили Лидии и другим членам ее семьи сохранить бодрость и светлый ум до старости лет.
Лидия овдовела 28 лет назад, с тех пор она живет одна, детей в браке не было, из сестер и братьев в живых остались лишь Вера и Юрий (Yrjö). К счастью, ее окружают заботой многочисленные дети и внуки братьев и сестер, помогают соседи по дому. Во дворе дома пышно цветут посаженные Лидией цветы, в частности, разноцветные лилии, за которыми она старается ухаживать по сей день.
На вопрос о том, каков секрет ее долголетия, Лидия отвечает:
- Труд. Работала волонтером в солдатском клубе. Любила вязать носки. На каждое Рождество вязала более десяти пар носков родственникам.
Лидия призывает меньше жаловаться, и больше делать:
- Если у человека хватает энергии и решительности, можно всего добиться. Человек просто должен проявить инициативу и сам действовать. И помогать другим.